В 1980-х годах Нью-Йорк был охвачен эпидемией преступности. Город погрузился в хаос: более 1500 тяжких преступлений ежедневно, убийства стали обыденностью, а метро превратилось в опасное место. Но затем произошло нечто невероятное — преступность начала стремительно снижаться.
Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает о «Теории разбитых окон». Уилсон и Келлинг утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе.
В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал борьбу с граффити. Он считал, что это символ краха системы, и если начать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Ганн дал команду очищать вагоны, и в конце маршрутов установили моечные пункты. Грязные вагоны, с которых ещё не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми.
В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Он вплотную взялся за безбилетников, выставляя возле турникетов переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных.
Полиция заняла принципиально жёсткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Уровень городской преступности стал резко падать — так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений». Цепная реакция была остановлена, и Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
